ложения своей любви к живой природе. Какой-нибудь случай, книжка, встреча—и человек заинтересован.
Так, напр.. один офицер, сделавшийся пчеловодом, вспоми­нает  следующее:
«Раз я со своим товарищем пошел прогуляться за лаге­рями. Торопясь обратно на обычную по вечерам игру в карты, мы увидели табличку на воротах одной дачи: «Здесь про­дается мед», решили захватить фунтик к чаю. Это было лет 40 тому назад, и рамочный улей был тогда редкостью. На пасеке, состоящей из невиданных нами ящиков, нас встре­тил сгорбленный старичок. Когда покупка меда была закон­чена, старик заметил, что мы внимательно осматриваем неви­данную нами пасеку, и любезно предложил разобрать один из ульев. Это были заброшенные теперь лежаки Долиновского. Он осторожно открыл крышку, снял соломенный мат и, вы­нимая рамку за рамкой, с увлечением об'яснял. что такое черва, перга, матка, трутневая вощина и пр. Нас поражало его осторожное обращение с каждой пчелкой. «Вот весною,— говорил старик,—этот улей был слаб, я думал, что погибнет, а теперь видите ничего себе, уж я его кормил и кутал, а на прошлой неделе дал две рамки червы. Прекрасная матка, да и пчелы такие кроткие, настоящие ангелы>. Я бросил смо­треть на пчел, а любовался самим стариком. Неожиданно това­рищ обратился ко мне: «Ну, братец, из-за этого меда мы опо­здаем, партнеры наверно уже нас ждут. Идем». Услышав это. старик сразу спустился душою на землю, по лицу мелькнула легкая судорога боли. Он сдвинул рамки и, обтыкая положен­ную на них мату, как мать одеяло на постельке любимого ребенка, со вздохом сказал: «Да, вы не понимаете этого. Вам целиться, стрелять, карты». И с чувством обиды, не попрощавшись, он направился к своему дому. Мы растерянно смотрели друг на друга, было неловко друг перед другом и перед стариком, и молча мы дошли до нашей батареи. На другой день после учения я снова явился на пасеку и мне страшно хотелось помириться со стариком, загладить и у себя в душе и у ста­рика неприятный конец вчерашнего посещения. Старик сна­чала был немножко суров, но когда я спросил что-то о пчелах, у него сразу изменилось настроение духа, и снова он увлекся тем, что составляло всю его жизнь. А тут как-раз вышел рой,  мне пришлось помочь принести   и установить   лестницу.
попробовать парочку пчелиных укусов и часика два попасеч-ничать. На третий, четвертый и пятый день я все снова являлся на пасеку, то, якобы, за медом, то, якобы, забывши что-то; установилась дружба и постепенно многое стало изме­няться в миросозерцании молодой офицерской головы. Этот старичок был известный пчеловод П. Корженевский, первый заведший рамочную пасеку. Память о нем представляет свя­тыню в моей душе.
Сколько   радостей  и   счастливых  переживаний  мне   дали пчелы!»
II. Ум и инстинкт пчел ^'